Памяти поэта – газета «Харьковские известия»

Надо знать, что стояло — стоит — за его строкой — в ней верность, достоинство и сила. И исповедальное. Но не расчёсывание души, а личное, в общем, личное… О его стихи можно опереться, как о скалу справедливости. Они то плачут, то смеются, словно душа. Поэзия вообще спасает нас от безнадёжности жизни. И он не пошёл по свету искать, «где оскорблённому есть чувству уголок». Но кто сказал, что правильно поступать легко? Ложь, например, если за неё заплатят, побеждает… Да, мы все пытаемся понять себя, просто не можем это выразить. А поэт может. Так детям иногда говорят: «Подрастёшь, поймёшь. Не всё же можно объяснить словами». Мы попробуем. Вместе с режиссёром и сценаристом-киевлянами Денисом и Сергеем Галушко попробуем. Может быть, герой их фильма, наш незабвенный земляк, и есть последний харьковский герой?

— Начну с того, что в Харькове живут наши близкие друзья, мы к ним часто приезжаем, они нам уже как родные. Но с Лилией Семёновной (жена поэта. — Прим. ред.) мой папа Галушко Сергей Витальевич и по совместительству оператор, с которым мы делали наш фильм, познакомился в Киеве, когда она приезжала на какой-то поэтический вечер, потом они встретились в Харькове и подружились. А идея снять фильм родилась спонтанно, как часто бывает с нашими фильмами, просто что-то тронуло. Сначала записали одно интервью, второе, потом просто общались, после почувствовали, что всё вместе неплохо складывается, очень захотелось придать всему законченный вид, так, собственно, и получился фильм.

— Режиссуре я учился в Киеве, это моё второе образование, у мастера Владимира Ильича Хмельницкого, он — замечательный документалист и создатель многих художественных фильмов. Они сделаны в советское время, но, поверьте, это очень хорошие кинокартины. А с Лилией Семёновной мы познакомились практически два года назад: перед Новым годом приехали с отцом в Харьков и, поскольку папа мой уже был знаком с ней, я тоже оказался в одной, как говорится, компании. На тот момент, честно говоря, ещё ничего не знал об этом поэте, просто долетали до меня какието отголоски, какие-то строки из стихов, папины воспоминания. А тут вдруг я не просто слушал, а внимал, впитывал рассказы и сразу понял, что всё это стоит снять, и соображал, как сие можно будет выстроить в кадре, за кадром и т. д.

— За не полный 2019 год с перерывами, поскольку это же не оплаченный кем-то проект, где продюсер со своими сроками и требованиями, а, как говорится, в своё свободное время.

— Это точно! Главное, затраченное время было, конечно, в самом начале, когда работали над сценарием, искали хронику и соединяли её с современным видеорядом. Потом ещё несколько раз приезжали в Харьков, чтобы встретиться с Лилией Семёновной.

— Вдвоём с папой, потом консультировались с Лилией Семёновной, обращались к разным материалам, которые были доступны, ну и ещё, конечно, к книгам, сборникам стихов! В основу лёг авторский текст, канвой же стали воспоминания из книг, предоставленные ещё при жизни Бориса Алексеевича современниками о нём.

— Теперь, думаю, абсолютно соответствовало, потому что когда сталкиваешься с такого уровня людьми и с такой честной, настоящей поэзией, всегда начинаешь к этому подтягиваться, поскольку понимаешь, насколько это особый дар — писать стихи, особый уровень сознания, мышления…

— Да! Поэтому для меня знакомство с такими людьми стало и самообразованием, и ответственностью, и прикосновением к прекрасному. Увиденное и услышанное всему тому, что постепенно выстроилось во мне, соответствовало стопроцентно. А вначале я даже до конца не осознавал, насколько огромный пласт чего-то неизведанного ранее проходил мимо меня.

— У нас редко бывают недопонимания, каждый вносит чтото своё, но на финальном этапе, когда уже всё решено со сценарием, видеорядом, я беру на себя большую часть работы именно в плане объединения задуманного, поскольку для меня самым важным в сделанном является то, чтобы фильм был динамичным и нескучным, и ещё в нём обязательно должно быть много смысла.

— Сейчас, надо подумать… очень многое нравится… Наверное, стихотворение, с которого мы начинали:

---

Я почуял беду и проснулся от горя и смуты, и заплакал о тех, перед кем в неизвестном долгу, — и не знаю, как быть, и как годы проходят минуты… Ах, родные, родные, ну чем я вам всем помогу? Хоть бы чуда занять у певучих и влюбчивых клавиш, но не помнит уроков дурная моя голова, а слова — мы ж не дети, — словами беды не убавишь, больше тысячи лет, как не Бог нам диктует слова. О как мучает мозг бытия неразумного скрежет, как смертельно сосёт пустота вседержавных высот. Век растленен и зол. И ничто на земле не утешит. Бог не дрогнет на зов. И ничто в небесах не спасёт. И меня обижали — безвинно, взахлёб, не однажды, и в моём черепке всем скорбям чернота возжена, но дано вместо счастья мученье таинственной жажды, и прозренье берёз, и склонённых небес тишина. И спасибо животным, деревьям, цветам и колосьям, и смиренному Баху, чтоб нам через терни за ним, — и прощенье врагам, не затем, чтобы сладко спалось им, а чтоб стать хоть на миг нам свободней и легче самим. Ещё могут сто раз на позор и на ужас обречь нас, но, чтоб крохотный светик в потёмках сердец не потух, нам даёт своё венок — ничего не поделаешь — Вечность, и всё дальше ведёт — ничего не поделаешь — Дух.

---

— Моё мнение об этом фильме? Он — глубокий, интересный, многоплановый, построенный на связи личности поэта и времени. А ещё фильм, на мой взгляд, человечный. И в то же время он не простой, он сложный, мне кажется, посмотрев его, можно проследить, подумать и додумать. Это, по-моему, самое интересное, что может оставить герой в памяти…

Да, повторюсь, фильм сложный, я бы сказала, интеллектуальный, но без всяких фокусов, совершенно реалистичный и в то же время не без лирического, душевного настроя, поскольку… ну из какого материала? Какой был, другого же у нас всё равно не будет, ведь Борис Алексеевич уже нам ничего не скажет…

— Да, — «Между Родиной и небом».