Игорь Выровец: Путь сквозь тернии

— Игорь Иванович, чем отличались разные созывы Харьковского городского совета?

— Я очень хорошо помню каждый созыв. Особенно тот первый 90-го года, он был совершенно иным, чем все последующие советы. И прежде всего отличался тем, что депутаты не думали о том, как получить с депутатства дивиденты. Это то, чего в первом совете не было вообще. Я помню, он состоял почти из 180 депутатов, для сравнения — в сегодняшнем городском совете почти на сто человек меньше, и избирались мы в два тура. Заседали тогда в доме политпросвещения, потому что в городском совете просто не было места. Это потом перестроили сессионный зал, добавили кресла, и мы переехали на площадь Конституции. Тот совет был настолько политизированным, что подобного в Харькове никогда больше не было.

— А почему так получилось?

— Дело в том, что Коммунистическая партия теряла свои позиции, и в горсовет бросились парторги, профорги, райкомы, обкомы и остальные всевозможные орги и комы. Люди пытались сохранить свою власть. Так что в этом совете было около 100 членов Компартии, а остальные, такие как я, интеллигентско-диссидентская прослойка — физики, лирики, преподаватели, в общем те, кто хотел перемен. Наша группа была очень сплоченная. А партийная составляющая раскололась на два лагеря. Одним руководил Евгений Кушнарев, который резко критиковал партийные порядки, выступал за гласность, и, по сути, он был внутрипартийным диссидентом. Второй лагерь, скажем так, консервативный, возглавлял Олег Демин. Так вот на сессии председателем городского совета был избран Евгений Кушнарев. То есть он стал мэром. И это был единственный случай, когда мэра избирал городской совет. Но потом все четыре года прошли в постоянной открытой борьбе Демина и Кушнарева. Демин все время пытался выразить Кушнареву недоверие и таким образом сместить его с должности, а мы этого сделать не давали. То есть все 4 года шла политическая война. А в 94-м году Евгений Петрович был избран уже городом. Тогда эти бесконечные схватки прекратились, потому что его уже нельзя было снять решением горсовета.

— А как харьковская верхушка отреагировала на путч?

— Я хорошо помню дни путча. По телевизору объявили, что в стране вводится чрезвычайное положение, и я сразу понял, что это значит. Поворот назад, в догорбачевскую эпоху. И хвала, и честь Кушнареву за то, что он единственный из харьковской власти, в том числе и областной, открыто назвал то, что произошло, антигосударственным, антиконституционным переворотом. Мы собрали внеочередную сессию, решили вывести своих избирателей на площадь и провели там антипутчевский митинг. Кушнарев пошел ва-банк. Ну а потом, вы знаете, Союз развалился, все республики вышли из его состава и объявили о своей самостоятельности. Но могу сказать, что Харьков повел себя очень смело. Когда все завершилось, нам стало известно, что во всех городских советах страны были списки, кого нужно арестовать. Я, кстати, был в этом списке.

— Какие задачи появились у депутатов в период непродолжительного политического затишья?

— Да, мы перестали воевать и взялись за работу. Принимались решения по переименованиям, как раз тогда была переименована площадь им. Дзержинского, утверждали герб, флаг, язык, широко начали отмечать День города, и я не могу припомнить, чтоб за те четыре года была бы хоть одна дискуссия по каким-то хозяйственным вопросам. Это было другое время, голова кружилась от политических изменений, и мы просто не обращали внимания на хозяйственную составляющую жизни города. Так вот особое внимание я хочу уделить роли Михаила Дмитриевича Пилипчука. Он был отличным хозяйственником, и именно он занимался этой стороной жизни города. Когда в 97-м году Кушнарев уехал в Киев, Пилипчук возглавил город, как секретарь городского совета, а в 98-м был избран городским головой. В экономическом плане это были не просто тяжелые годы, это было без преувеличения страшное время. Кто помнит девяностые, тот знает — талоны на продукты, ничего купить нельзя, денег нет, я даже помню, как мы на сессии принимали решение, чтоб депутатам на новый год закупить по бутылке шампанского. Мы маргарин тогда делили на каждую семью по талонам. Вот вдумайтесь, чем тогда вынужден был заниматься городской совет. И Михаил Пилипчук все свои силы, весь свой опыт направил на то, чтоб не довести город до разрухи. Он еще умудрялся какие-то копейки выделять на строительство метро и театра им. Пушкина. То, что Харьков выстоял, не потерял своих позиций, во многом его заслуга.

— И вот пришли более спокойные времена, а в городской совет люди, которые, как вы уже говорили, имели свой личный интерес…

— Увы, никого не хочу обидеть, но городской совет 2002 года оставил у меня о себе самые неприятные впечатления. Много было непонятного, несмотря на то, что лично у меня к тому времени уже был довольно солидный опыт. Все, что с таким трудом делал Михаил Дмитриевич, застопорилось. И такая ситуация продолжалась до 2006 года.

— Вы имеете в виду до победы на выборах Михаила Добкина?

— Да, но я бы сказал так: до победы тандема — Добкин и Кернес. Потому что очень многие вопросы ложились на плечи секретаря горсовета. Решая их, Геннадий Кернес приобрел бесценный опыт, который позволил ему стать на сегодняшний день лучшим мэром в Украине. Я иногда провожу параллели с Пилипчуком. Смотрите, периоды их руководства выпали на очень тяжелые времена. Мне иногда кажется, что девяностые возвращаются. Верховная власть снова отыгрывается на простых людях. Эти тарифы, эти цены, этот курс валют, растущая безработица, обнищание людей и эти абсурдные выяснения, кто в чем виноват, мне уже страшно смотреть телевизор. Но то, что Кернес уже 10 лет стоит во главе Харькова, то что он ни на минуту не прекращает его развивать и улучшать, это наша большая удача. Он сразу показал себя как истинный хозяин. У него настолько развита любовь к порядку, что он автоматически переносит ее на город.

— Как вам работается сегодня на округе?

— Главным своим достижением я считаю благоустройство родника и водоема в старом овраге, некогда заваленном мусором. В 1993‑м, когда наша семья поселилась на Северной Салтовке, я сам, извините, на заднице в овраг съезжал, чтобы до метро дойти. Люди убивались там. А весной и осенью «крестный» ход двигался из микрорайона через овраг. И смех, и грех: дойдя до улицы Командарма Уборевича, женщины снимали резиновые сапоги и дальше продолжали путь уже в туфельках. И я очень горжусь тем, что мы все-таки благоустроили там зону отдыха. Моя работа на округе очень тесно связана с работой исполкома и с работой мэра лично, с той работой, которая постоянно ведется в городе. Ну, вы же видите, все ремонтируется, все меняется, все живет. Сколько бы я ни кричал с трибуны, что у меня на округе течет кровля, никто не сможет ее починить, если городские службы не будут функционировать как положено и своевременно получать финансирование.

— А как вы оцениваете нынешний городской совет?

— Сейчас я могу сказать, что это очень практичный городской совет. Он четко и быстро принимает решения, адекватно и грамотно на все реагирует. В нем большинство депутатов от партии «Відродження». Она победила во всех округах, и почти во всех округах, независимо от того, новый это человек или тот, который давно представляет округ, все взяли практически одинаковый процент голосов. Вы, наверное, догадываетесь, что это произошло только потому, что возглавил «Відродження» в Харькове Геннадий Кернес. Вот вам и оценка его работы. Его авторитет просто зашкаливает. Он единственный мэр в Украине в первом туре набрал 70 % голосов. Это о чем-то говорит? Это говорит о том, что он не разочаровывает своих избирателей, несмотря ни на что. Он продолжает жить и работать, несмотря на болезнь и на то, что угроза, которая над ним нависла, никуда не делась. Но он не сдается. Я просто преклоняюсь перед его мужеством и перед его хозяйственным талантом. Благодаря ему я и сам сильно изменился. Теперь я понимаю, что многое делал не так и не в том объеме. Я пересматриваю свои подходы к работе на округе и в городском совете. И я думаю, что почетное звание, которое мне присвоили, — это результат не только моей личной работы, но и результат работы, которую он смог выстроить и наладить.