В мир чистых светлых грез, где нет ни горя, ни слез…

В жизни и на сцене яркая, обжигающая красотой белозубой брюнетки Харитонова пришла в театр музыкальной комедии после окончания харьковской консерватории по классу вокала. На протяжении двадцати последних лет знаю великолепный, влекущий голос Харитоновой — полного диапазона сопрано с неповторимой лирико-драматической экспрессией героини. Потому трудно даже представить, что начинала она в ролях субреток — пела колоратурные куплеты Адели («Летучая мышь»), Арсены («Цыганский барон»), играла в мюзикле М. Карминского для детей «Робин Гуд».

Однако публика сразу распознала в Харитоновой свою любимицу, а коллеги — в ту пору главный режиссер театра Ю. Старченко и главный дирижер Ш. Палтаджян — уже очень скоро доверили ей роли героинь. Безусловно, к ним в Вере располагало все: скорее южный, так идущий к ролям в опереттах венгра Кальмана, темперамент; великолепные внешние данные статной красавицы; редкое чувство ритма в танце; ну и, конечно же, голос, который искрился, переливался, завораживал и пленял любовной страстью, интриговал вечной загадкой женственности, одним словом, уже создавал образ. А сколько их было!..

В. Харитонова останется в памяти боготворивших ее зрителей и своих коллег как блистательная героиня классической оперетты. Нет, она, конечно, играла и в современных музыкальных комедиях. Трудно забыть, например, ее трогательно сентиментальную, такую беззащитную и столь безоглядно любящую своего ревнивого мужа, Кетти («Моя жена — лгунья»). А ее сказочная Фея («Золушка») — буквально воплощение детского представления о могуществе и волшебстве сказки. Урожденная сибирячка (но как знать — туда ведь переселили так много наших!), Вера с правдивой национальной органикой играла героинь украинской музыкальной комедии — Уляну в «Сватанье на Гончаровке» и Парасю в «Сорочинской ярмарке».

Но для меня именно с голосом Харитоновой ассоциируется вся опереточная классика: изысканная, трепетная парижанка Одетта («Баядера»); кокетливая, обольстительная, хотя и неистребимая мещанка Галатея («Прекрасная Галатея»); исполненная решимости бороться за свое семейное счастье Розалинда («Летучая мышь»); экзотическая цыганка Саффи («Цыганский барон»); обворожительная и опасная примадонна Эдит Флавон («Вальс любви»); светская и непреклонная Теодора («Принцесса цирка»); нежная, романтичная Роз-Мари («Роз-Мари»); гордая Марица («Марица»); ироничная красавица, знающая о мужчинах все, — Ганна Главари («Веселая вдова»). Все они были настоящими женщинами, со взглядом дерзким и томным одновременно. У Харитоновой ведь был неповторимый взгляд карих глаз под горделиво взметнувшимися бровями. Словно именно о ней поют в спектакле «Сильва»: «Частица черта в вас, сиянье женских глаз, и ваш коварный взгляд в душе рождает ад».

Да и какая же из сыгранных В. Харитоновой героинь знала об этом лучше, чем Сильва? Роль потому особенно дорогая актрисе, что здесь все было так, как у нее в жизни, — любовь и почитание зрителей, яркая сценическая жизнь, которая бывает подчас реальнее «настоящей», обыденной жизни, ну и, конечно, любовь. Сильва В. Харитоновой была из породы гордых и чистых женщин, неизменно оказывающихся перед выбором: принципы или чувства. Если одним словом определить самобытность ее трактовки Сильвы, то это слово будет «испепеляющая»… страсть… гордость… гневливость… страдание… отчаяние. Теперь тем важнее, но и больнее говорить именно об этом образе, что Сильва Веры Харитоновой — это и была сама жизнь. Жизнь, которая сильнее разлук и предательства, а сильна она своей неукротимой волей к счастью. Думаю, именно за такое послание со сцены Харитонову просто обожали ее зрители.

За 33 года на сцене харьковской музкомедии оперетта стала для В. Харитоновой призванием, истинной радостью творчества. Однако, стремясь к полноте выражения своего творческого диапазона, певица в соавторстве с музыкантом А. Скляровым задумала и воплотила ряд великолепных сольных концертных программ, которые она исполняла в харьковской филармонии. Новый взлет В. Харитоновой был связан уже с романсом, в котором она пробовала себя также как автор.

Среди почетных званий и наград Веры Харитоновой — звание заслуженной артистки Украины, муниципальная премия как лучшей актрисе года за роль в работе театра «Атташе посольства» и Почетный золотой знак Харьковского академического театра музыкальной комедии за неоценимый вклад в развитие театра.

На протяжении последних лет уже тяжело больная Вера Харитонова всячески избегала сочувствия, несла свой крест сама и, по словам сына Богдана, тратила себя на сто процентов в семье, на двести — в университете искусств и в академии культуры, и на триста процентов на сцене. Необычайное мужество, человеческую прямоту, верность Харитоновой отмечали десятки ведущих деятелей культуры и поклонников, друзей актрисы в сердечных выступлениях на гражданской панихиде. Директор театра И. Коваль подчеркнул в своей речи истинно присущее Вере качество, сделавшее ее незаменимой, — неиссякаемую сценическую энергетику. Несмотря на ранний час прощания, оба фойе театра заполнили сотни людей. Особенно больно было слышать выступления старейшин зрительского и актерского цеха, которые со слезами говорили о всей жизни актрисы, прошедшей перед ними, и о такой несправедливо ранней утрате человека солнечного, всегда пленявшего своим жизнелюбием. По старинному сценическому обычаю в последний путь из театра Харитонову провели тремя театральными звонками и долгими аплодисментами. Могила Веры Харитоновой по праву оказалась среди пантеона звезд харьковской сцены на 13 городском кладбище.

Вера Харитонова очень ценила актерское братство, старалась не пропускать все праздники своей корпорации в Доме актера, о чем с такой понятной и искренней болью напомнил в день прощания с ней глава Союза театральных деятелей С. Бычко. Одна из благородных черт актрисы — верность памяти ушедших коллег, партнеров по сцене. Никогда не забуду ее выступления на вечере памяти трагически рано умершего Г. Бабича, когда сердце актрисы разрывалось, но она нашла в себе силы не только говорить, но и петь: «…и кружится моя голова от жестокого слова «все было»!» Когда не стало корифея театра, заслуженной артистки М. Свирской, многим запомнились слова, сказанные В. Харитоновой на панихиде: «Пусть ей там будет хорошо».

В постановке «Марица», где блистала Вера, она, в частности, пела такую строчку: «Мир светлых чистых грез, где нет ни горя, ни слез…» Эти слова, будто адрес новой, вечной «прописки» звезды харьковского театра музыкальной комедии, все не выходят у меня из головы…