Когда фестиваль — островок профессионализма и необходимости друг в друге

—Можно, но немного не так. Наша кафедра и студенты ХНУИ действительно постоянные участники фестиваля, но не обязательно со мной. У нас на кафедре такое негласное как бы разделение: в прошлый раз, например, наши участники ездили с доцентом С. Я. Фесенко, в этот раз — со мной и старшим преподавателем Ю. Билинской. Главное, сами понимаете, чтобы нас там не забывали, если можно — привечали, и по возможности — ценили.

—Ради бога, конечно, не против! Чем больше талантливых исполнителей примкнет к нашим рядам, тем лучше. А ответ будет коротким: мы давно, как говорится, нашли друг друга, поэтому у нас с Белостоком и этой кукольной театральной школой давние связи. И как только приближается время очередного фестиваля, они нас информируют, потом мы вступаем в диалог и дальше решаем уже все остальные технические вопросы.

—Выучилась, потому что там абсолютное большинство, особенно педагоги, достаточно хорошо знают русский язык, а уж понимают, — это точно.

—Не перебивайте. Хоть и смешно. Вот мы, когда монтировали сцену в театре, с тамошними машинистами сцены, то есть техническим персоналом, пытались на польском говорить, пока не услышали: «Можете говорить по-русски, мы вас поймем». Но это постарше жители, а молодежь — в основном англоговорящая. Хотя сам фестиваль был двуязычным — польско-английским, то есть информация предоставлялась вначале на польском, а затем повторялась на английском. Это давняя традиция, поскольку туда приезжают разные школы — английские, французские, арабские, так что английский — второй язык общения.

—Ага! Вот как спросили, так и буду отвечать. Мы посетили два фестиваля театральных школ. Первый — в Братиславе (Словакия). В основном это были драматические школы, но поскольку мы предложили этакий уличный перфоманс, который называется «Облачно», они нас взяли вне программы. Мы выступили перед национальным театром. Там есть большой сквер, в нем специально оборудовали для нас площадку, на которой вечером мы показали свой спектакль. Было много зрителей, нас очень хорошо принимали. Потом, поскольку Братислава рядом с Веной, мы позволили себе небольшую туристическую поездку в нее, где целый день и прогуляли, посмотрели, что это такое — Вена. Естественно, увидели не все, но многое: дворцы Габсбургов и пр., и пр.

Потом нас ждал второй фестиваль — собственно фестиваль театральных кукольных школ в Белостоке. Там состоялись как бы два фестиваля параллельно: три польские школы из Белостока, Вроцлава и Кракова и зарубежные школы — Чехии (Прага), Литвы (Клайпеда), Риги (Латвия), Штуттгарта (Германия), Будапешта (Венгрия), Братиславы (Словакия), Харькова и Киева (Украина). Он проходил под девизом «Кукла — не кукла», в том смысле, что кукла — это намного серьезнее, чем вы думаете. Вообще, большая программа была, кроме спектаклей, которые показали все школы, были еще мастер-кассы и параллельно, скажем так, небольшой театральный фестиваль, который проходил на базе Белостокского театра кукол: там из Голландии был известный кукольник Дуда Байла, а Польша представила несколько своих театров — Познаньский театр анимации, театр из Баньской Быстрицы, театр из Килтса и Белостокский театр. Туда же прибыли японцы из Токио: группа из трех человек показала не кабуки, но традиционную кукольную японскую культуру. Они, насколько я помню, всегда показывают традиционный театр кукол, другого я пока еще не видел. У них была так называемая выводная кукла, которую выводят два человека в открытом приеме. Также из Лейпцига был известный кукольник, показавший довольно странный, на мой взгляд, спектакль, а еще — совершенно блестящая пара из Франции, Фейберс, с театром, который называется «Лапендю». Мы представили спектакль «Клоп» по В. Маяковскому.

—Конечно. Кстати, мы закрывали фестиваль.

—Может быть. Но дело, думаю, не только в этом, а в том, что поняли, скажем так, в чем аспекты нашей школы, поскольку у каждой из них есть какие-то свои особенности. Вот мы показали спектакль, где персонажи Маяковского были перчаточными куклами — такой подход, потому что все происходившее носит кукольно-фарсовый характер. Решено это в стиле ОКОН РОСТА Маяковского, где есть то ли подразделы, то ли отдельные картины, то ли блоки — Маяковский и ОКНА РОСТА, как близнецы-братья. Плюс к этому мы говорили о том, что все сие как бы монтаж аттракционов и т. д. и т. п., да еще очень много умных слов привнесли. Но спектакль принимали очень хорошо. Единственное, его нужно было приспособить именно к сцене Белостокской школы.

—Это значит, что аттракцион — это фарс, жанрово-подтекстовые определения, скажем так. К счастью, мы всем этим и обошлись, и высказались одновременно, потому что Маяковский все-таки.

—Поняли! Вы знаете, публика все очень хорошо понимала, более того, реакции были такие, что мы, в общем, млели от восторга, — именно потому, что нас поняли чудесно. Ну, русский там вообще понимают хорошо, к счастью. Так и ироничную направленность пьесы поняли, поскольку и смеялись, и аплодировали. К тому же в спектакле у нас есть еще персонаж, проходящий через все действо, — Вертинский, который оценочно присутствует в представлении и в конце поджигает всю эту, так сказать, камарилью. Вот таким образом все и поняли, что имелось в виду: революция и последствия, связанные с нею.

—Да! Аня Зуева играла роль Вертинского и пела его романсы, оценочные как бы, о том, что «нас не спросили, нас обманули» и т. д., то есть вот такой логичный оборот… Совершенно нормальная классика, которая давно осмыслена в том смысле, извините за тавтологию, что революция — она и в Африке революция. А играли мы на русском и понимали его очень хорошо, что, несомненно, является одним из плюсов — необходимости в переводе не было.

—Не анализировал эту ситуацию и, честно говоря, было не до этого: мы каждый день смотрели по пять-шесть спектаклей, кроме того, что сами работали! Вообще, там атмосфера была творческая, присутствовали исключительно кукольники, а они в большинстве своем нормальные люди, понимаете, поэтому разговор шел исключительно о профессии, а не на темы, которые волнуют людей здесь. Потому это был действительно очень полезный фестиваль, особенно для ребят: они увидели аспекты, диапазон, возможности работы разных школ, технологий и т. д. Были ведь очень интересные работы, причем очень разные по подходам, способам, стилистикам и т. д., это — самый главный итог фестиваля.

—Не знаю, ездили ведь студенты, окончившие четвертый курс, то есть бакалавры, вот они сейчас будут сдавать вступительные экзамены на специалистов и магистров, — там и посмотрим, что же они почерпнули из увиденного.

—Так в том-то и дело, что я не знаю, на что они обратили внимание! Работ было очень много, и что они из этого извлекут и во что это трансформируется в их сознании, я не знаю.

—Еще как интересно! Интересно знать, чему они научились, на что обратили внимание, как проанализировали то, что увидели — именно это очень важно. И вообще в этом-то и состоит смысл поездок студентов на фестивали. Для того чтобы они, во-первых, впитывали увиденное многообразие, во-вторых, сумели потом, творчески осмыслив, применить в своих работах. Другие педагогические задачи перед подобными фестивалями, собственно, и не стоят.

—Во-первых, фестиваль содержал нас — и один, и второй. Во-вторых, эта технология, скажем так, традиционная, ничего тайного в ней нет, это все делали студенты на свои деньги. Поэтому кого упрекать? Некого. Просто учащиеся, слава им, понимая, что это одна из расходных частей на приобретение профессионального и интеллектуального, как люди творческие и заинтересованные, пошли на это сознательно, и это, мне кажется, очень здорово. Другое дело, что сие легло, конечно, определенным грузом на их семьи, но это лишь подтверждает то, что семьи грамотные, умные, смотрят вперед. В них понимают, что поездка и участие в фестивале также станет вложением в образование их детей — А. Соломко, В. Ченцовой, Д. Юрченко, В. Югас, А. Винниченко, К. Соляник, А. Зуевой. Мне же очень важно было убедиться в том, что именно на этом фестивале знакомые, малознакомые и вовсе незнакомые кукольники показали себя очень нормальными людьми, понимаете, нормальными. Это было настолько очевидно! Несмотря ни на что, на всю, казалось бы, непонятность и двусмысленность окружающего, все были очень дружелюбны и очень настроены на поглощение информации.

—Ну да, именно в этом смысле, причем, знаете, такого заинтересованного поглощения профессионального. Говорю же, мы смотрели по пять-шесть спектаклей в день, то есть мы бегали от одной площадки к другой и — работали. Работали над собой, над искусством, которому мы служим. Это было очень показательно. Несмотря на все то, что творится вокруг, фестиваль оказался островком профессионализма, большой заинтересованности в общении, необходимости друг в друге.