Харьковская «Мелодия» Чайковского

ХIХ век был веком расцвета фортепианной музыки. И как симфонические, оперные жанры, фортепианное творчество обогатилось образцами русской жизни, многообразными драматическими национальными картинами, в том числе — украинскими. Наряду с исконно русскими, в него вошли и украинские элементы: в этом сказался характерный интерес Мусоргского, Римского-Корсакова и, конечно, Чайковского к богатству и оригинальности украинского музыкального фольклора.

Но тематическое обилие фактов из истории музыкального искусства прошлого не умаляет значимости отдельных страниц, при внимательном чтении и слушании, ведь речь идет о музыке — они не становятся менее характерны и волнующи. Окутанные душевным теплом, они служат примерами нравственного и творческого величия.

Итак, написание Первого фортепианного концерта проходило у Чайковского нелегко. В письмах он жаловался на «тугость» — не порыв, не вдохновение преобладали, а тяжкий труд, сомнения, настойчивое преодоление «сопротивления» звучащего материала, не желавшего подчиняться приказам творческого воображения. Что касается мелодической основы, то в ней непосредственно отразились впечатления от Украины, которая к тому времени стала для композитора не просто близким краем, где он бывал в молодости. Украина вошла в саму его жизнь. Сестра его Александра Ильинична с мужем Львом Васильевичем Давыдовым постоянно находилась в селе Каменка. Чайковский, нежно любивший сестру, охотно и часто приезжал в Каменку и сочинял здесь много, успешно. Украина пробуждала его вдохновение, украинские песни вызывали восхищение. Он записывает их и включает в свои сочинения. В период, предшествовавший Первому концерту, и во время оформления и осуществления замысла связи Чайковского с Украиной были особенно тесными. Через газету «Русские ведомости» он привлекал внимание общественности к успешной пропаганде на Украине русского оперного искусства: «…жители Киева, Одессы, Харькова слушают в отличном исполнении «Руслана», «Русалку», «Рогнеду», «Юдифь», а мы, обитатели сердца России, все еще пробавляемся только «Лючией» и «Трубадуром». Чайковский имел в виду преобладание в репертуаре московских и петербургских театров итальянских оперных сочинений. Оперу же «Кузнец Вакула», непосредственно предшествовавшую Первому концерту, на сюжет повести Н. В. Гоголя «Ночь перед рождеством» Чайковский всю пронизал украинской песенностью: каждую сцену, каждый такт — само действие этого требовало. Эта опера, которую автор называл «своим любезным детищем», показала, что украинским мелосом насыщены собственные темы Чайковского, столь органически проникся он украинскими ритмами и интонациями.

Неудивительно, что появились они и в Первом фортепианном концерте, как узловые элементы. После праздничного ликующего вступления к первой части идет мелодия, услышанная у лирников. Чайковский замечал, что «все слепые певцы в Малороссии поют один и тот же вечный напев с тем же наигрышем». В финале концерта — вновь воспоминание об Украине. Безыскусная мягкая мелодия становится зажигательной, стремительной, словно зовет в веселый пляс девчат и парубков на полянах у Каменки: картина, которую не раз наблюдал Чайковский. Весь концерт он насытил мелодиями светлыми, солнечными, чарующе проникновенными, передав им ту веру в добро и радость, которая всегда переполняла его в Украине. В концерте, как в душе автора, органически слились любовь композитора к русской и украинской песенности, понимание, какие неограниченные возможности заключены в таком соединении.

В прошлом году в Харькове открылось очень интересное культурное заведение, которого долго ждали и хотели, чтобы оно было, — музей «Музичнi обереги Украiни». Он находится в здании военного университета (бывшее училище им. Крылова), который очень много сделал для того, чтобы все состоялось. Основал музей маэстро Юрий Щербинин. Много чего из своего собственного раритетно-интеллектуального добра он перетащил в этот музей. Было у Юрия Леонидовича и немало разных материалов, посвященных П. И. Чайковскому, но, к сожалению, эти материалы пропали. Куда — неизвестно. Наверное, можно было бы поискать эти сведения в новых публикациях, монографиях, диссертациях по библиографии Чайковского, отследив и уличив вора в содеянном. Однако, вероятно, все уже поздно: случилась эта интеллектуальная кража около десяти лет назад, и подлинники рукописных бумаг Петра Ильича, по всей видимости, в руках какого-нибудь частного коллекционера, обожающего Чайковского.

Но о ранее существовавших материалах-оригиналах, связанных с пребыванием Чайковского в Харькове, знают в справочно-библиографическом отделе родной Станиславки. Кстати, там есть и другие источники, повествующие о посещении Петром Ильичом нашего города, доступные всем интересующимся, а заведующая отделом Татьяна Борисовна Бахмет помогает во всем разобраться.

Дело в том, что Чайковский приезжал в Харьков неоднократно, и с Харьковщиной у него связано много интересных событий в жизни, начиная с юности. Он еще мальчиком был здесь, приезжал на Слобожанщину: в Сумы, Лебедин, Тростянец — когда учился. В частности, его приглашали в имение князя Голицына, сыном которого был однокашник Петра Ильича Алексей Васильевич Голицын. Сейчас это музей-усадьба Голицыных, в ней есть и комната‑музей Чайковского. Кстати, именно там в 1864 году он написал знаменитую увертюру «Гроза».

В Тростянце у Голицыных он также познакомился и с семейством Кондратьевых и жил у них в имении Низы. Его хозяева — известный дворянский род, интересные личности, много сделавшие для Сумской области, в частности для Тростянца. Первый раз в Низах Чайковский побывал еще в 1871 году и с тех пор приезжал туда каждое лето (по крайней мере, так утверждают биографы). В семье Кондратьевых к Петру Ильичу относились очень сердечно, он писал в письмах «…у меня много приятелей, но таких, с которыми душу отводишь, как, например, с Кондратьевыми, совсем нет». Один только Кондратьев был для него таким другом. С ним композитор много и долго переписывался. К счастью, имение Кондратьевых Низы, где многое связано с именем Чайковского, хорошо сохранилось, сейчас там заповедник.

Петр Ильич бывал еще в разных местах Украины, в частности в Каменке у своей сестры Сашеньки; в Гранкино Зачепиловского района, бывшей Александровке, это имение принадлежало Герману Карловичу Конради, в семействе которого служил его брат Модест Чайковский. Он воспитывал и обучал глухонемого мальчика Колю, как сурдопедагог с ним занимался. Кстати, очень интересный факт: там есть памятник, с великим трудом привезенный специально в это имение. Дело было так: краевед Борис Кравченко, побывав в очередной раз в Доме‑музее Чайковского в Клину, узнал, что в мастерской скульптора Вучетича есть бесхозная статуя композитора. И к 100-летию со дня смерти Чайковского ее перевезли из Подмосковья в Украину с невероятными трудностями, потому что бушевали уже 90‑е годы. Но бронзового Чайковского из мастерской Вучетича все-таки удалось доставить, так и стоит этот прекрасный памятник теперь в Гранкино.

Ну а в Харьков Чайковский первый раз приехал в 1885 году. Но это из тех раз, что известны, потому что практически все дороги с севера на юг, как тогда, так и теперь, ведут через Харьков, и всегда можно было здесь остановиться, пересесть на другой поезд и т. д., поэтому очень может быть, что композитор чаще приезжал в Харьков, чем об этом известно биографам. А в 1885‑м он между двумя поездами успел съездить в город и, проходя мимо театра, а он тогда назывался «Лирический театр» и был на Екатеринославском шляхе, примерно там, где сейчас «Бомер», увидел, что идет «Евгений Онегин». Ему очень захотелось остаться, но он тогда не остался. И уже в следующем году, посетив Харьков, побывал в театре, где взял литерную ложу и слушал, как известная певица Мутте исполняла его произведения. Потом в одном из писем маэстро написал, что «было весело слушать несколько своих произведений».

Потом он был в Харькове еще в 1892 году по приглашению Ильи Ильича Слатина, который являлся тогда директором нашего Харьковского музучилища и Харьковского Императорского музыкального общества. Потом 2 февраля 1893‑го приезжал по дороге из Каменки в Клин. Но заехал и задержался в Харькове внезапно, потому что у него, pardon, заболел желудок. Остановился в гостинице, а денег не хватило. Он написал и отправил записку Слатину, тот приехал к Чайковскому в отель, принес деньги, и тогда же они договорились об авторском концерте.

И вот запланированный приезд Чайковского в Харьков. Это было 11 марта 1893 года; его ждали, и после многие харьковчане и, наверное, гости города написали об этом как о величайшем событии в своей жизни. Например, был такой музыкант Букиник, который написал, что «…члены музыкального общества во главе с директором Слатиным, преподаватели училища и учащиеся, студенты-любители музыки — целая толпа встречала его на вокзале». Собравшиеся на перроне встретили высокого гостя шумными аплодисментами, преподнесли много живых цветов, потом буквально на руках вынесли на площадь и посадили в фаэтон. Петр Ильич поехал к И. И. Слатину, потом в гостиницу «Европейская».

Концерт проходил в Дворянском Собрании, перед концертом — несколько репетиций. Композитор сам стоял за дирижерским пультом. Из воспоминаний современников остались даже подробные описания внешнего вида маэстро: он был среднего роста, весь седой, очень изящный, одет в коричневый костюм французского покроя. Предполагалось сыграть много разных произведений, но прежде всего прямо на репетиции оркестр исполнил «Славу» из его оперы «Мазепа» — такое вот личное украинское послание прославленному автору. Сам же автор взошел на дирижерскую кафедру и обратился к оркестру: «Позвольте представиться: Петр Ильич Чайковский» — вот так, очень просто. Отдельно нужно заметить, как композитора встречал и уделял ему внимание Константин Киприанович Горский. С польским композитором, жившим в Харькове, они были большими друзьями. Горский стал первым исполнителем и интерпретатором произведений Чайковского. Например, «Мелодию» для скрипки и «Вальс-каприс» даже сейчас исполняют чаще всего в интерпретации Горского. На второй репетиции оркестр с маэстро исполняли увертюру «1812 год», потом многие романсы, а Горский исполнил Концерт для скрипки с оркестром в трех частях П. И. Чайковского. Но и это не все: далее последовала еще и генеральная репетиция, в общем, подготовка была большая, потому что автор очень серьезно к своему делу относился и не хотел, чтобы задуманное звучало плохо. Кстати, поскольку все билеты на концерт были распроданы заранее, а люди на него очень хотели попасть, то на эту генеральную репетицию тоже пускали зрителей-слушателей за рубль, отчего те себя считали даже большими везунчиками, поскольку все смогли услышать даже раньше остальных.

И еще один интересный факт: о выступлении П. И. Чайковского, состоявшемся 13 марта 1893 года в зале Харьковского Дворянского Собрания, знают все биографы композитора и о неслыханных овациях после — тоже, и даже о том, что после концерта публика на руках пронесла его через весь зал на улицу, а вот то, что этот факт из жизни Петра Ильича совершенно потрясающим эпизодом вошел в кинокартину режиссера Игоря Таланкина «Чайковский» (1970), наверное, не все знают.

На этом же концерте Петру Ильичу подарили адрес и серебряный венок от харьковской публики, сейчас они находятся в Клину, в Доме‑музее Чайковского. Вообще у благодарной харьковской публики, купечества в частности, такие подарки были в чести, они вручались самым-самым любимым исполнителям. Ф. И. Шаляпину, например, тоже вручили такой серебряный венок.

Ну а после П. И. Чайковский, И. И. Слатин и члены Харьковского Императорского музыкального общества фотографировались в ателье Федецкого, которое находилось там, где сейчас Театр юного зрителя. Знаменитый фотограф Альфред Федецкий сделал несколько фотографий групповых, потом — сфотографировал маэстро соло и переслал эти снимки ему в Клин. Далее последовало общение в письмах. В собрании переписки композитора есть и переписка с Федецким по поводу фотографий — они ему очень нравились. Нужно сказать, что на похоронах Петра Ильича также были харьковчане. И у траурных снимков есть харьковские авторы…

А вот музыка, любимая и часто исполняемая самим Чайковским, которая связывала его и Горского, наиболее соответствующая Харькову по настроению, вероятно, — «Мелодия».