Баритон, задающий тон

24.06.2015 07:49   -
Автор:
ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОСТЬ
В судьбе Владимира Александровича было много определяющих встреч. На историческом в его карьере старте — конкурсе им. М. Глинки в Баку — В. Болдырев вышел в финал вместе с Д. Хворостовским. Во время исполнения программы в Большом театре Владимиру посчастливилось быть замеченным и оцененным своим кумиром — М. Магомаевым. Их серьезное общение на тему профессии продолжилось, когда Магомаев посетил Харьков с очередным концертом. В память об этом, много лет спустя, когда кумира не стало, Болдыревым были задуманы и спеты несколько тематических концертов по страницам репертуара гениального певца — и от Украины до России и Азербайджана разнеслась слава об этих акциях памяти!
Владимир Болдырев — обладатель уникальных наград среди солистов Харьковской оперы всех поколений. Им был завоеван кубок Токийской международной организации «Мин-он». Среди массы серьезных претендентов Болдырев был отобран как исполнитель партии Дона Джованни из одноименной оперы Моцарта в театре Комунале ди Бастия (Корсика)! После такого взлета Владимира (уже солиста Харьковской оперы) сразу ангажировали престижные продюсерские агентства. Открылась перспектива на европейскую карьеру. Однако каждый раз что-то фатальное мешало солисту принять заманчивые предложения.
Владимир Александрович верит в судьбу. Болдыреву на роду было написано стать одним из классиков харьковской вокальной школы, продолжая отражать на оперной сцене блеск столичности, который придали ей народные артисты СССР Б. Гмыря и Е. Червонюк, народные артисты Украины В. Арканова и Н. Манойло и учитель Болдырева — заслуженный артист Украины Я. Иванов. Услышав в свое время вокальные трактовки Болдыревым партий Фигаро («Севильский цирюльник»), Жреца Дагона («Самсон и Далила») и Евгения Онегина, я навсегда восприняла их как эталонные.
ПОИСКИ СВОЕГО ПУТИ
Первую пробу голоса Володя сделал еще в детстве в родной Астрахани. Он сразу выделился среди сверстников звонкоголосостью, и мама за ручку водила малолетнего артиста выступать в клуб. В бюджете небогатой семьи даже нашли возможность приобрести сценическую одежду, подобающую «солисту». Так, уже с тех первых детских шагов на областной сцене, для которых необходимо было принести с собой «сменку», исподволь прививалась будущему художественному руководителю театра культура отношения к сцене как к храму. Вначале Владимир окончил музыкальное училище по классу баяна. Талант уже тут принес ему успехи — Владимир играл на одном из отчетных концертов в Москве для первых лиц государства. И все же упрямо стремясь связать свою судьбу с пением, Болдырев как-то прочел в «Советской музыке» статью о выдающихся мастерах харьковской вокальной школы и приехал сюда испытать судьбу. На прослушивании в консерваторию его природные способности были оценены по заслугам. Несмотря на то что на пути к профессии своей мечты стали тогда для Владимира, казалось бы, непреодолимые бытовые трудности, он не отказался от нее. На год вернулся домой, освоил другую специальность, поднакопил денег и только тогда поступил на подкурс харьковской консерватории.
Особую роль в судьбе Болдырева сыграла концертмейстер Евгения Никитская. Ее профессионализм и вера в него помогли Владимиру стать лауреатом двух мировых конкурсов вокалистов. Творческое содружество пианистки и певца длится десятилетия. В 1990‑е оно даже оформилось в альтернативный к существующему в Харькове государственному «оперному» частный театр «Аморе». На протяжении трех десятилетий музыканты регулярно выступали с совместными концертными программами.
МАСТЕР
Главный инструмент Болдырева в создании сценического образа — его красивого и благородного тембра звучный, полного диапазона голос, лирико-драматический баритон. Артисту присуща «интеллектуальная» голосовая эмоция. И такая вокальная манера всегда находит подкрепление в сценическом комплексе импозантных внешних данных и рациональности неукоснительно следующего режиссерско-дирижерской трактовке артиста. Единственная роль, в которой «фрачный» Болдырев позволил себе свободу импровизации, тонкое обаяние ироничности, игривое лукавство и даже пружинистый шаг с подскоком — это его любимый Фигаро в комической опере Россини!
Но это исключение только подчеркивает верность артиста крупной сценической теме в рамках трагедийных оперных спектаклей. Елецкий из «Пиковой дамы» заслужил похвалу именитого жюри главных в его жизни конкурсов, и сам певец считает арию Елецкого лакмусом певческого класса исполнителя. Удивительным был и Онегин Болдырева. На протяжении двух десятков лет артист владел магическим секретом молодости двадцатилетнего пушкинского героя. И только в последнем акте с его Онегиным случался трагический надлом многих знаний — многих печалей. Евгений у Болдырева был и впрямь неординарной личностью. Характер такого противоречивого сплава на оперной сцене видеть доводится нечасто. Пламенем своей верной любви к красотке Матильде обжигал и его порывистый Робер («Иоланта»), а спустя годы в знаковом блеске зрелого мастерства Владимир предстал в партии Светлейшего из «Черевичков» (все образы — П. И. Чайковского).
Особый шарм присущ голосу Болдырева, когда оправой красивому и полетному, ровному во всех регистрах звуку служит французский язык. В куплетах Эскамилио-Болдырева («Кармен» Ж. Бизе) соединились чувственный гедонизм и мужественная харизма. О том, что его Эскамилио знал толк в публичной игре с судьбой, свидетельствовала даже наполненно проживаемая артистом зона молчания. Так, во втором акте спектакля незаметно, не ради эффекта на публику, но в гармонии с импульсивной натурой, его азартный тореадор отстукивал пальцами ритм фламенко, который исполняли солисты балета. Иной — его жрец Дагон из оперы К. Сен-Санса «Самсон и Далила». Тут определяющим стал тон напряженного противостояния, охраняющего незыблемость «системы» Дагона и любящей Далилы (Е. Романенко). Голос Болдырева «купался» и переливался в канонах Сен-Санса. Казалось бы, сомнительный герой — функционер из древнего мира! — а так убедительно возведен Болдыревым в ранг сценических шедевров!
Одна из многолетних «коронок» репертуара артиста — Жорж Жермон в «Травиате» Дж. Верди. Если в «Дон Карлосе» (того же Верди) Родриго стал триумфом певца в ипостаси драматического баритона, то Жорж Жермон выигрывает в своем сдержанном лиризме. Здесь пришлись ко двору фирменная элегантность артиста, обволакивающий эффект выразительной кантилены и, по контрасту, драматические всплески эмоции. Как и в своем Онегине, Болдырев подчеркнул в Жермоне незыблемый авторитет дворянской чести. Жорж Жермон у Владимира — это тип героя в сюртуке, застегнутом на все пуговицы, этакий оперный эквивалент Виктора Каренина из «Живого трупа» Л. Толстого.
И все же, рискну сделать вывод, что именно «веристская» опера, программно близкая к реальным человеческим страстям, проявила безграничную музыкальную природу Владимира Болдырева. К своим актерским вершинам он шел постепенно: от раннего лирического Сильвио («Паяцы» Р. Леонкавалло), через бурного романтика Андре Шенье (одноименная опера У. Джордано) и даже демонического барона Скарпиа («Флория Тоска»). То же, что в Театре классических композиторов не бывает маленьких ролей, подтвердило участие Болдырева в опере «Турандот» (две последние — Дж. Пуччини). В «моржовой» партии Пинга он сотворил обыкновенное чудо ансамблевой гармонии с партнерами В. Поповым и Н. Гончаровым. Своему восточному звездочету Владимир приспособил плывущую походку, грим и мягкие движения вееров-крыльев а-ля «Служанки» Р. Виктюка. Пожалуй, самой большой, итоговой работой в «веристской» опере стал для Болдырева Альфио («Сельская честь» П. Масканьи). Альфио не признает иного аргумента, кроме силы. Прочувствовать правду брутального характера артисту помогли хлыст и сапоги — гневливый и ревнивый сельский возчик порывается расправиться с соперником, как со скотом! А ведь даже в таком страшном человеческом типе Болдырев нащупал масштабную тему — оскорбленного достоинства.
Приехав в Украину из России, исключительно благодаря своей музыкальной интуиции, Болдырев стал «самым украинским» известным мне Остапом в опере Н. Лысенко «Тарас Бульба». Ему удалось создать цельный, но очень живой характер, в котором сплелись братская любовь — с воинской привычкой действовать четко и без сантиментов. Какой-то недосказанностью, загадкой тревожит зрителя его Остап в трагедийной кульминации роли — оплакивании убитого отцом Андрея. Певцом идеально прочувствовано неизбывное противоречие ситуации, бурно выраженное в музыке Лысенко.
В ИНОМ АКТУАЛЬНОМ КАЧЕСТВЕ
Болдырев из тех артистов, кто, владея профессией музыканта в разных аспектах и достигнув «степеней высоких», как и прежде, живет музыкой. Даже дома певец не отрешается от профессии. Ведь благодаря собранной им уникальной фонотеке, там он переносится в параллельные акустические измерения и продолжает учиться у великих мастеров прошлого. Бесконечно жаль, что сегодня артист его уровня уже прекратил сольную практику в театре — такой жертвы потребовали от него обязанности и критерий объективности художественного руководителя театра. Разве что изредка в особо важных концертах театра или в большом зале альма‑матер — консерватории В. Болдырев выступает «играющим тренером», исполняя арии или романсы. Даже в народные песни Болдырев умудряется привнести свойственное ему ощущение высокого стиля. Кажется, что в широте и красоте его голоса открывается родной волжский простор, та стихия, по которой так выразительно музыкально тоскует душа Владимира в сухопутном Харькове! Мини-спектаклями мастера являются образцы украинской музыки и неаполитанские шлягеры — его голос способен передать и проникновенную меланхоличность, и трагические «зарницы» романсов С. Рахманинова, и естественную простоту, эмоциональность песен А. Кос-Анатольского…
Художественным руководителем театра Болдырев был избран в тот момент, когда коллектив особенно нуждался в опытном, компетентном и способном уравновешивать все внутритеатральные «страсти роковые» авторитете. Так что весь творческий путь певца, артиста, музыканта, руководителя театра можно охарактеризовать следующим образом: Болдырев — баритон, задающий тон!